Высшая законодательная и исполнительная власть в Российской империи в начале XX в., как и прежде, принадлежала императору. Он оставался ключевым звеном политической системы страны. От личности верховного правителя во многом зависело, в каком направлении пойдет политическое развитие страны, каким будет курс внутренней и внешней политики. После смерти Александра III (1894) новым императором (его часто по традиции продолжали называть царем) стал его старший сын Николай II, которому исполнилось к тому времени 26 лет. Перед смертью Александр III дал ему своего рода политический наказ: слушать всех, но принимать решение самому; беречь и охранять самодержавный способ правления, который являлся главным гарантом порядка и стабильности в стране. Николай разделял подобные взгляды.
Общественность же, наоборот, связывала смену царствующих особ с надеждами на реформирование верховной власти. В адрес вступившего на престол Николая II поступали многочисленные послания от либеральной общественности с предложениями о продолжении реформ, о «желательности доверия власти к общественным учреждениям и совместной работы правительства и общественных сил». Главный конфликт между императором и общественностью состоял именно в том, что жизнь требовала реформ и модернизации высшей власти, а Николай II стремился сохранить все в неизменном виде.
Императору было подотчетно правительство, состоявшее из 11 министерств. Однако Комитет министров не являлся коллективным органом. Министры практически никогда не собирались вместе. Каждый из них лично докладывал царю о проблемах своего ведомства. Поэтому правительство рассматривалось не как орган власти, а как «форма коллективного доклада» царю.
Комитет руководствовался в своей деятельности Учреждением, принятым еще до 1812 г. К ведению Комитета министров относились текущие вопросы министерского управления, общие для нескольких министерств, а также надзор за государственным аппаратом и назначение государственных чиновников.
Роль Комитета министров усилилась в 80-е — начале 90-х гг. XIX в., когда он превратился в инструмент борьбы с Государственным советом, состоявшим в основном из сторонников реформ, назначенных туда еще Александром П. Министры получили право готовить законопроекты, которые представляли царю, минуя Государственный совет.
Реформы 60—70-х гг. XIX в. заметно обновили систему местного управления. Реальная власть по-прежнему принадлежала губернаторам, назначаемым царем. При них создавались и учреждения, ведавшие всеми основными вопросами местного управления, — присутствия по крестьянским, земским, городским, фабричным делам.
Реформы привели к созданию относительно независимых от власти местных учреждений земств и органов городских дум, избираемых населением. Они обладали правом решения многих социальных вопросов, проблем городского и земского хозяйства. Сформировалась и система относительно независимых от власти судов.
В 80-е — начале 90-х гг. XIX в. губернаторы получили право влиять на местные судебные органы они могли просматривать списки лиц, имеющих право быть избранными в мировые судьи и предлагаемых в состав присяжных.
В 1890 г. вступило в силу «Положение о земских учреждениях», которое усилило контроль администрации над выборными органами, а также расширило преимущества дворянства. Аналогичные меры были предприняты и в отношении органов городского управления. Губернские земские присутствия были преобразованы в присутствия по земским и городским делам. Решения городской думы не могли вступить в силу без одобрения губернатора.
В результате и без того ограниченное местное самоуправление было сведено к минимуму. Вновь усилились позиции дворянства. Это не могло не привести к дальнейшему нарастанию отчуждения общества от власти.
Понимая это, председатель Комитета министров Н.Х. Бунге предлагал создание губернских советов с включением в их состав местных представителей Министерства внутренних дел, военного и финансового ведомств, органов государственного контроля, земских и городских учреждений, сельских сходов. Это означало, по сути, создание на местном уровне объединенных органов для управления делами территорий. Однако эти предложения приняты не были. В 1902 г. министр внутренних дел В.К. Плеве подал записку царю, в которой предлагал преобразовать губернское управление в прямо противоположном направлении — увеличение полномочий губернаторов и усиление их власти на местах.
Ужесточение политического курса правительства в 80— 90-е гг. XIX в. коснулось и национальной политики. Главным ее направлением была русификация. Делопроизводство и обучение во всех прибалтийских губерниях были переведены с немецкого на русский язык. Полякам-католикам запретили занимать государственные должности. Была ограничена автономия Финляндии теперь все законопроекты финского сейма должны были передаваться на рассмотрение в Петербург. Новые ограничения были введены в отношении еврейского населения: была заметно сокращена черта оседлости (территория, на которой разрешалось жить евреям), ограничено право обучения в учебных заведениях. Ряд ограничений коснулся и мусульманского духовенства.
Подобные меры вели к оживлению национальных движений. Неудивительно, что первые политические партии России оформились на национальных окраинах. В 1887 г. была образована армянская социал-демократическая партия «Гнчак», в 1890 г. армянский революционный союз «Дашнакцутюн», в
1901 г. — Еврейская независимая рабочая партия, в 1900 г. — Латышский социал-демократический союз, в 1896 г. Литовская социал-демократическая партия, в конце 1880-х гг. — Старофинская, а в 1894 г. — Младофинская партия, несколько польских партий левого толка (крупнейшей из них была Социал-демократия королевства Польского и Литвы, 1893 г.), в
1902 г. — Украинская народная партия, в начале 1890-х гг. — Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд) и др.
Реформы 60- -70-х гг. XIX в. создали предпосылки для формирования легальной либеральной оппозиции, требования которой были весьма умеренными и вполне вписывались в существующие социально-экономические и политические реалии России.
В 1899 г. в Москве появился либеральный кружок «Беседа», целью которого стало объединение усилий земской либеральной общественности, стоявшей на славянофильских позициях и отрицавшей западную либеральную традицию.
Умеренное крыло земского движения в 1903 г. оформилось в Союз земцев-конституционалистов. Земцы-радикалы в том же году создали Союз освобождения, выступавший за продвижение России по пути конституционных реформ западноевропейского типа.
Идеология народнических организаций и отчасти марксизма легла в основу деятельности Партии социалистов-революционеров (эсеров). Эта партия образовалась в 1897—1901 гг.
Социал-демократическое движение, опирающееся на марксизм, оформилось в 1898—1903 гг. в Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП), расколовшуюся вскоре на умеренных (меньшевики) и радикальных (большевики) сторонников переустройства российской действительности.
В целом процесс формирования политических партий в России имел ярко выраженную специфику, отличную от западноевропейских аналогов: первые партии возникли не в центре страны, а на национальных окраинах; большинство из них опиралось не столько на идеологию, сколько на авторитет харизматического вождя; первыми возникли партии левого толка, и лишь затем началось оформление партий либерального и консервативного лагеря. Особую роль, далеко не всегда созидательную, играла интеллигенция, составлявшая основу всех политических партий в России. Не имея легальной возможности выразить свои взгляды, некоторые политические партии левого толка стремились заявить о себе террористическими актами, другими разрушительными действиями.
Все это накладывало особый отпечаток на характер взаимоотношений между властью и оппозицией в России.
