Заключая союз с США и Великобританией, СССР надеялся, что его союзники примут полноценное участие в боевых действиях против общего врага, для чего они должны были как можно скорее открыть второй фронт в Западной Европе. В этом случае Вторая мировая война сразу же превратилась бы в некое подобие Первой мировой войны, в которой Германия в конце концов оказалась не в состоянии успешно действовать на двух фронтах.
Однако антифашистская коалиция на всем протяжении Второй мировой войны была очень странной. Народ одной из ее участников Советского Союза проливал кровь на полях сражений. Другие члены коалиции (Великобритания и особенно США) до достижения решающего перелома в ходе войны ограничивались главным образом поставками вооружений, материалов и продовольствия в СССР. В конце же войны они постарались воспользоваться плодами общей победы, не брезгуя даже сепаратными (односторонними) переговорами с врагом.
С предельным цинизмом о задачах политики США в те годы рассуждал еще в 1941 г. сенатор и будущий президент США Г. Трумэн: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше».
Нечто подобное писал в декабре 1941 г. о целях англо-американской политики и премьер-министр Великобритании У. Черчилль: «В настоящий момент фактом первостепенной важности в ходе войны являются провал планов Гитлера и его потери в России. Вместо предполагавшейся легкой и быстрой победы ему предстоит... выдерживать кровопролитные бои... Ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не должны принимать никакого участия в этих событиях, за исключением того, что мы обязаны с пунктуальной точностью обеспечить все поставки, которые мы обещали».
По существу, все эти планы являлись продолжением политики «умиротворения», которую осуществляли западные державы в предвоенные годы.
В рамках этой политики президент США Ф. Рузвельт 1 апреля 1942 г. одобрил доклад начальника штаба армии США Дж. Маршалла, в котором высадка войск США и Великобритании на Европейском континенте ставилась в зависимость от двух условий: «1) Если положение на русском фронте станет отчаянным... 2) Если положение немцев станет критическим...» Тогда лее У. Черчилль ставил ближайшие задачи для союзников: боевые действия должны были ограничиться оккупацией «всех французских владений в Северной Африке для установления их контроля... над всем Североафриканским побережьем от Туниса до Египта, что обеспечит...».
А. Гитлер и его генералы прекрасно отдавали себе отчет в сути политики западных союзников СССР. Так, в июле 1942 г. начальник Генерального штаба вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер писал: «Вашингтон лишь утешает и заверяет. Никакого действительного второго фронта... Отвлекающий маневр на западе? Сомнительно; очевидно, никаких серьезных обещаний
России не дадут. Скорее, предупредят о необходимости сражаться дальше».
Фронт американцев и англичан в Северной Африке был для Гитлера явно второстепенным. Он направил туда всего 3--4 дивизии. Именно этим обстоятельством объясняется победа англичан в Северной Африке в сражении при Эль-Аламейне (23 октября — 4 ноября 1942 г.), где было остановлено продвижение немецко-итальянских войск на Египет. Британцы имели огромное превосходство в силах (230 тыс. солдат и офицеров против 80 тыс. противника, из которых большинство составляли итальянцы).
Даже в разгар Сталинградской битвы У. Черчилль писал в официальном документе: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе... Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое... Я обращаю свои взоры к созданию объединенной Европы».
Лишь после победы Красной Армии в грандиозной Курской битве (5 июля — 23 августа 1943 г.) союзники СССР стали думать о реальном открытии второго фронта в Западной Европе. Они начали опасаться, что теперь Советский Союз сможет и в одиночку разгромить Германию, после чего установит контроль над всей Европой.
В августе 1943 г. на конференции в Квебеке лидеры США и Англии договорились 1 мая 1944 г. начать операцию по форсированию Ла-Манша. Однако окончательное решение по этому вопросу они приняли только в марте 1944 г., после того как Красная Армия приблизилась к Государственной границе СССР. Черчилль вспоминал: «Лишь в марте [1944 г.] Эйзенхауэр [командующий войсками США в Европе]... вынес окончательное решение» о высадке десанта в северной Франции, а «к апрелю наши планы стали принимать окончательную форму». Союзники явно заторопились. В начале июня 1944 г. они возобновили наступление в Италии (4 июня был взят Рим). 6 июня 1944 г. началась высадка союзных войск на севере Франции.
В послевоенный период Черчилль особенно не скрывал, что второй фронт был, по сути, направлен не против Германии, а против России. Он вспоминал, как в 1944 г. выдвинул программу действий в условиях «уничтожения военной мощи Германии». По его словам, она заключалась в следующем: «во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой; во-вторых, надо немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на Восток».
Нацистское руководство до последнего рассчитывало на возможность заключения союза с США и Англией против Советского Союза. Глава стратегической разведки США в Европе А. Даллес с 1943 г. вел тайные переговоры с представителями спецслужб Германии.
Главной причиной того, что данный альянс не состоялся, явилась неуверенность США и Великобритании в том, что они смогут противостоять Красной Армии даже в союзе с остатками вермахта, тем более что общественное мнение западных стран вряд ли одобрило бы в тех условиях подобный союз.
