С давних пор стало традиционным связывать преуспеяние «прекрасного XVI столетия» с притоком из Америки золота, а еще больше — серебра. Э. Хэмильтон подсчитал, что в 1503—1600 гг. (подсчет не учитывает контрабанды, объем которой нельзя оп- ределить) 7440 т серебра и 154 т золота прибыло из Нового Све- та в Севилью. Это произошло главным образом после открытия серебряных рудников в Потоси (1545) и использования в Аме- рике (после 1557 г.) способа производства путем амальгамиро- вания для обработки руды, содержащей серебро. В это время Перу и Мексика буквально проливали золотой дождь на Европу. Толь- ко в одно десятилетие (1591—1600) более 2707 т серебра и 19 т золота прибыло из Америки в Испанию. Достаточно быстро дра- гоценные металлы из испанских сундуков были завоеваны дру- гими странами Европы. В 1530 г. они достигли Антверпена, в то время являвшегося экономической столицей Запада. Согласно сообщению венецианского посла, весной 1551 г. в Нидерландах было отчеканено 800 тыс. дукатов из перуанского золота. Другой венецианец уверял в 1556 г., что 5,5 млн золотых экю ежегодно перетекало из Испании во Францию, несмотря на постоянные войны между этими странами. Еще ближе, чем Нидерланды и Франция, к американским драгоценным металлам была Италия, более тесно связанная с Испанией политически и экономически. В конце 1594 г. и в начале следующего года флот из Гаваны ожи- дался в Севилье необычным образом. В марте 1595 г. посол гер- цога Урбинского в Риме писал своему повелителю: «Если кораб- ли не приходят, то в Генуе собравшиеся на площади становятся банкротами (fallitissima)». Севилья превратилась в легкие Евро- пы. Но золото и серебро во времена Челлини превращалось не только в монетки. В 1620 г. некий француз писал, что драгоцен- ные металлы также находятся «в огромном количестве в храмах, обращенные в священные вазы или чаши, в подсвечники, в кре- сты, в жезлы, в распятия, в светильники и, главным образом, в раки и реликварии». То, что было характерно для Франции, еще более проявлялось в Риме, где первое золото, пришедшее из Амери- ки, было использовано для того, чтобы покрыть потолок в Санта- Мария Маджоре. В 1622 г. в Риме насчитывалось 97 золотых и серебряных дел мастеров, 40 золотильщиков, 38 медальеров, 17 зо- лотобитов — цифры красноречиво говорят сами за себя. Повышение цен в XVI столетии продолжает волновать исто- риков; это один из факторов, по которому они стараются опре- делить и подсчитать экономическую экспансию Европы в «золо- той век» Возрождения. В Испании цены повышаются приблизи- тельно на 240 % за столетие (1501/1510—1601/1610). Кажется, что по всей Европе между этими датами рост цен превышает 200 % и достигает 300 % с учетом того факта, что цены на промышлен- ные изделия возрастали намного меньше, чем на продукты пи- тания. Обычно уверяют, что большое повышение начинается в Андалусии в конце XV в. и в дальнейшем с большей или мень- шей скоростью происходит в других странах Европы в зависи- мости от связей с Испанией; поэтому имеется гипотеза, которая вводит в соблазн считать, что причиной был приток американ- ского золота и серебра. Разве не это объяснение дал уже Жан Бо- ден в 1568 г.? Фактически повышение цен достигает высшей точки в Испании, Италии, Нидерландах и во Франции в конце XVI в. и первом десятилетии XVII в. В тот момент в Европу прибывает максимальное количество перуанского и мексиканского драгоцен- ного металла. И уже с тех пор делаются попытки установить связь между американскими сокровищами, с одной стороны, и общим развитием кредитного дела и деловых отношений, увеличением военного бюджета, стремлением к роскоши и блестящим расцве- том искусств, который характеризует XVI в., — с другой. Наобо- рот, XVII столетие по сравнению с предшествующим в меньшей степени снабжалось американскими рудниками, на которых сни- зилось производство, и должно было бы оказаться в экономи- ческом плане периодом спада, в то время как XVIII в. (особенно после 1730 г.), — на экономический расцвет которого влияло бразильское золото и восстановление производства серебра в Мек- сике, — можно было бы считать «счастливым веком», поскольку повышение цен после их снижения, отмеченного во времена Кольбера, отражало вновь обретенную эйфорию. Классическая схема, которая бесспорно заключает в себе долю истины, и все же необходимо уточнять, исправлять, делать выводы, даже если преуспеяние, которым XVI столетие обязано рудникам, и проти- востоит застою предыдущего столетия. В XIII в. Западная и Центральная Европа переживали под- линное возрождение монетного дела, о чем свидетельствует во- зобновление чеканки золотых монет (генуэзские монеты и фло- рины в 1252 г., экю Святого Людовика, венецианский дукат в 1284 г.) и, возможно, в еще большей мере — пуск в обращение серебряных грошей первоначально в Венеции, а вскоре во Фло- ренции, Франции, Фландрии, в Англии и Чехии. XIV в. и боль- шая часть XV в., напротив, характеризовались значительным сни- жением производства серебра в Европе. Второстепенные шахты в Дербишире и Девоншире, в Пуату и Сардинии истощились. Более серьезным оказался упадок хозяйства в Центральной Ев- ропе — на шахтах в Венгрии, которые действовали с VIII в. и до- стигали высокой производительности в XII — XIII вв., на рудни- ках в Госларе, в Саксонии, которые с X в. были главными источ- никами серебра и меди в Европе, на рудниках во Фрейберге, у подножия Эрцгебирге, открытых в XII в. и достигавших высо- кой производительности в первое десятилетие XIV в.; в середине века в состояние упадка погрузились рудники Мейссена (вбли- зи Дрездена), рудники Тироля, Каринтии, Трансильвании, Чехии и Моравии. Потребность в металле, из которого чеканилась монета, ста- ла, как мы говорили, одной из причин путешествий, приведших к Великим географическим открытиям. Она в особенности объясняет одержимость, с которой португальцы искали приклю- чений вдоль берегов Африки в поисках золота из Судана. По край- ней мере, золотой песок из Судана с X в. доставлялся каравана- ми, продвигавшимися через Сахару в Северную Африку, откуда часть затем доставалась Европе. Утверждаясь на западном краю Африки, португальцы основали в 1481 г. факторию-крепость Эльмина на берегу Гвинейского залива, проложили путь к морю и получили от этого свою выгоду. Северная Африка была разо- рена, а Португалия обогатилась: в Лиссабон ежегодно в среднем поступало около 433 кг золота с 1504 по 1507 г., 444 кг — с 1517 по 1519 г. Но вместо того чтобы развивать, как это было в прошлом, средиземноморскую торговлю, золотом платили за жемчуг, пе- рец и другие пряности на Дальнем Востоке. Следовательно, за- хват португальцами африканского золота не давал возможности поднять западную экономику. К счастью, это способствовало (приблизительно с 1460 г.) успешным разработкам серебряных рудников в Центральной Европе. Это обновление было обязано своим возникновением тех- ническому прогрессу, о котором мы расскажем дальше. Но оно было в любом случае впечатляющим, достигнув, вероятно, своего апогея в течение десяти лет {1526—1535); согласно расчетам Дж. У. Нефа, в Европе ежегодно должно было производиться 85 т се- ребра — цифра, которую можно сравнить с показателями XIX в.! К 1550 г. в Европе наличествовало драгоценных металлов в 12 раз больше, чем в 1492-м. Итак, в середине XVI столетия из открытой только что Америки доставлялось приблизительно, без учета кон- трабанды, 59 т золота и 264 т серебра. Европейский расцвет в эпо- ху Дюрера (1471 — 1528), Рафаэля (1483—1520), Лютера (1483— 1546) и Цвингли (1484—1531) был, следовательно, в большей сте- пени обусловлен не американскими сокровищами, а серебром Центральной Европы. Несколько рудников, например рудники в Шнееберге (Саксония), достигают высшей производительности в 80-е годы XV в., другие, в частности во Фрейберге, — только к середине XVI в. Но наибольшая производительность большинства этих рудников относится к периоду между 1515 и 1540 гг. Процветание Южной Германии, начавшееся с последней четверти XV в. и в первой половине XVI в. (усиление баварских и франконских предпринимателей, художественный и гуманис- тический свет, который излучался Нюрнбергом, Аугсбургом и Ин- сбруком) в значительной мере объясняется тем, что города Ба- варии и немецких Альп оказались в центре широкой зоны про- изводства серебра — Гарц, Тироль, Чехия. Кроме того, они были расположены в самом выгодном европейском направлении Се- вер—Юг, могли вести торговлю в Антверпене и Венеции и бума- зеей, изготавливавшейся в большом количестве вблизи Боденско- го озера, и серебром, медью и железом из рудников Центральной Европы. Первоначальным обогащением наиболее крупные немец- кие предприниматели в XVI столетии были обязаны рудникам. Об этом свидетельствует судьба Якоба Фуггера, по прозвищу Богатый, который в 1487 г. взамен предоставленной ссуды полу- чил долю, которая снова возвратилась к эрцгерцогу Сигизмунду Габсбургу за эксплуатацию его серебряных рудников в Тироле, — так было положено начало огромному состоянию. «Несмотря на высокую производительность рудников в Ев- ропе, — писал Г. Хаузер, — накануне Итальянских войн не хвата- ло монеты». Действительно, банк Медичи еще до вторжения Кар- ла VIII в Италию находился в полном упадке, и во Флоренции, в которой в 1422 г. насчитывалось 72 banchi grossi, к 1494 г. остава- лось только с полдюжины. Надо признать, что Европа эпохи Воз- рождения, несмотря на экономический подъем (или же благодаря ему), кажется, постоянно жила не по средствам: отсюда-то и жес- токий кризис в 1557—1560 гг., когда испанские Габсбурги, столк- нувшиеся с дефицитом почти в 15 млн дукатов, были вынуждены признать банкротство — и это оказалось фатальным для Фугге- ров. Со своей стороны Генрих II, побежденный при Сен-Кантене в 1557 г. и погибший спустя два года на турнире, оставил долги бо- лее чем на 40 млн. Тогда-то и появилось в большом количестве американское серебро, прибывающее в Испанию, чтобы воспол- нить недостаток серебра из Центральной Европы, добыча кото- рого теперь упала. Но в период Лепанто (1571), Непобедимой ар- мады (1588), религиозных войн во Франции и Фландрии, когда огромные суммы тратились на строительство Эскориала и укра- шение Рима, Возрождение — в эпоху своего заката — стало еще более, чем прежде, воинственным и более, чем прежде, подавляло богатством и роскошью, тратило деньги не считая. Испанская мо- нархия перенесла банкротства еще неоднократно — в 1575,1596, 1607,1627 и 1647 гг. Однако банки Западной Европы выжили даже тогда, когда конъюнктура оказалась предельно неблагоприятной — во второй половине XVI столетия в атмосфере разреженного воз- духа, в атмосфере постоянной угрозы удушья, т. е. банкротства. Ф. Бродель верно писал, что экономика XVI в., «столь благоприят- ная, когда думаем о богатствах Нового Света», «если не всегда, то, по крайней мере, достаточно часто испытывала недостаток в звон- кой монете». Упоминая о наиболее типичном случае Севильи, Ф, Бродель добавляет: «с момента, когда недоставало серебра... После отбытия флотов [банки города] оказывались постоянным несостоятельным должником, были не способны оплачивать свои долги и, естественно, не могли находить минимальный кредит. Они существуют полуживые вплоть до возвращения флотов [из Америки], словно труженики того лунного мира, о которых пи- сал Уэллс, которых усыпляют накануне безработицы, чтобы впо- следствии вызвать к жизни, когда рынок труда станет в них нуж- даться». Не вызывает сомнений то, что на протяжении трех столе- тий, которые охватывают предмет нашего исследования, и за пре- делами этого периода существует связь между производством драгоценных металлов и конъюнктурой. Но только ли золото и серебро определяли конъюнктуру? Были ли они первотолчком? Не следует ли считать людей и их численность таким же и даже более важным фактором, чем золото и серебро? Другая, более сложная, чем первая, проблема: в период неблагоприятной конъ- юнктуры, когда производство драгоценных металлов сокраща- лось, а цены опускались, так уж ли все было плохо? Не следует отрицать, что Европа после 1300 г., от «добрых времен монсеньора святого Людовика», благодаря которому бла- годенствовала не только Франция, прошла трудный путь. С XI в. и до конца XIII в. Западная Европа поступательно продвигалась по пути прогресса. Население увеличивалось; новые земли отво- дились под различные культуры; количество городов и деревень возрастало, они развивались; множество крестьян избавились от крепостной зависимости; цены поднимались; торговля процве- тала; то был «золотой век» ярмарок Шампани; великое суконное производство зародилось во Фландрии и Италии, особенно во Флоренции; чеканились полновесные золотые и серебряные мо- неты; образование в знаменитых университетах Парижа, Оксфор- да и Болоньи и готическое искусство озаряли христианский мир. Однако приблизительно с 1270 г. это прекрасное равновесие рух- нуло. Как символ наступавших трудностей Жак Ле Гофф рассмат- ривал обрушение в 1284 г. сводов собора в Бове, взметнувшегося на 48 м в высоту.
| 